Опытный ЗЭК никогда не будет много есть. Этого правила придерживаются все мудрые заключенные

 Места лишения свободы недаром называются исправительно-трудовыми. С исправлением все ясно, дело пятое, а вот труд как раз и являл в советских лагерях доминанту бытия зека. О подневольном труде достаточно много сказано Солоневичем и Ширяевым, Солженицыным и Шаламовым. Хотя и описывались этими писателями так называемые сталинские лагеря, но в нынешнее время мало что изменилось. Может быть, несколько упал «индекс каторжности» труда – там, где вообще есть возможность потрудиться.

Потрудиться в зонах хотят многие, ибо без труда для зека нет даже рыбки, привязанной к черпаку для бутафории. Табак государство не выдает – следовательно, его нужно покупать, стоят цеха в зоне, нет спроса на продукцию – нет денег, нет табачка, а с ним и маргарина, повидла, дешевых карамелек для поддержки уровня гемоглобина в жидкой крови. Нет работы – значит, будут править бал те, кто богат деньгами и кулаками, а остальные обречены медленно гинуть от голода и холода. Прямо все как на свободе.

Производства на зонах

Не будем забывать, что основной контингент любой зоны – это «мужик», работающий и не имеющий «перегонов» с воли от кентов-подельников. И прекрасно вычисляется факт появления в лагерях «новых русских» всех мастей. В представлении обывателя зоновский труд связан обычно с лесоповалом, золотом Колымы и урановыми рудниками. Да, конечно, лес валит большое число зеков, но промпроизводственные зоны существуют в не менее большом количестве и до перестройки производили практически любую продукцию – вплоть до цветных телевизоров (Симферополь, ИТК № 8 общего режима).

Токаря, фрезеровщики, электрики, слесаря, полеводы и садоводы, плотники, монтажники, инженеры всех специальностей – на всех давались разнарядки, не говоря уже о специальностях лесоповала. На севере – лес, на юге – веники. Да, были и такие легендарные зоны, на которых сеяли и убирали сорго, а потом вязали веники – в прямом смысле. Зона-бахча, зона-сад, но все же преобладала зона-лес. Именно в «лесных управлениях» были сосредоточены зеки со всего Союза, и эти управления подчинялись Москве.

Халтура

Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ» достаточно подробно и эмоционально описан принцип получения лагерной прибыли – с помощью так называемой туфты (у Солженицына – «тухта») – тотальной системы приписок, охватывающей абсолютно весь маршрут прохождения лагерного «изделия» (не важно, лес это или телевизор). Невыполнимая норма заставляет меньшую часть «мужиков» «упираться рогом», а большую часть – откровенно халтурить: недокручивать, недопиливать, недоклеивать.

Бригадир в свою очередь должен «кроить» план: так, чтобы кое-что выпадало на лицевые счета неработающих – ему самому, кентам его и «блатным» (во всех смыслах). А уж начальник производства, этот краснопогонный вершитель судеб, уже распорядится всем, так сказать, в глобальном масштабе. Никто не будет обижен – дешевизна подневольного труда оправдает и покроет любую туфту, любой невыполненный план.

Скажем, недавно купленная мной лестница-стремянка никак не вставала «на ноги», а перекладины ее ползали под ногами. Заглянув под верхнюю перекладину, я обнаружил штамп: «Учреждение п/я номер и дробь такие-то». Все стало ясно. Справедливости ради скажу, что эта стремянка и стоила примерно в четыре раза дешевле, нежели импортная. Но была в два раза тяжелей.

Так дела обстоят со всей продукцией ИТУ, и немногие исключения лишь подтверждают правило. Дать какие-то конкретные советы первоходочнику весьма затруднительно. В зонах никто сам не определяется: раньше работы было много, теперь работы нет. Где есть работа – сытно и тепло, нет работы – голодно и холодно.

Меню «голодной» зоны

Лагерная норма питания по калорийности близка, наверное, к гербалайфу. Лагерный блок питания вообще творит чудеса в деле сокращения малой пайки. Готовят так: в котел бросают мясо, варят его, не снимая никаких пенок, затем бульон разливают, срезают с костей мякоть, оставляя так называемые гланды (мослы и жилы), снова заливают водой и варят зековский «суп». Из отлитого бульона варят «офицерский борщ» и «солдатскую похлебку», делят мясо. О заниженном со всех сторон питании свидетельствует постоянное чувство голода, которое испытывает большинство зеков, за исключением разве что особо приближенных к блоку питания «козлов».

Есть на этот счет анекдот с длинной бородой:

– Опять овес, бл***! – кричат зеки. – Скоро, начальник, заржем, как кони!

– Не заржете, – отвечает начальник. – Я всю жизнь утятину жру – и не крякаю.

«Подогреться» едой желают все. Но еще в лагерной литературе 60-х (Солженицын, Шаламов) была выражена точная мысль: зека губит не маленькая пайка, а большая. В современной зоне зек с «понятиями» старается не «набивать кишку», точно зная о неусвояемости всех этих обезжиренных или, наоборот, заправленных «техническим жиром» каш.

Характерны и названия еды: суп «могила» (плавает скелет рыбки), суп «подводная лодка» (плавает одна маленькая, как будто аквариумная, рыбка), «полиэтилен» (каша из загадочного злака), «гидрокурица» (селедка), она же – колбаса с глазами и т.п. «Стук по миске» – в завтрак, в обед и в ужин. Раздатчик стучит черпаком по миске как можно эффектней, создавая впечатление большого количества и выпячивая перед зеками свою «честность и старательность».

Есть просто голодные зоны, они были и в советское время, нынче их количество наверняка увеличилось. Недавно освободившийся человек рассказывал, как «хозяин» извиняющимся тоном просил зеков проявить терпение, не бузить из-за почти полного отсутствия в пище жиров и сахара: все деньги, мол, потрачены на крупы, обождите, граждане зеки, вот продадим продукцию – и сахар с маслом заработаем.

Как восполнить калории

В тюрьме и зоне, как и на свободе, хорошо живет тот, у кого есть деньги. А деньги есть у того, кому помогают из-за колючки. В зоновских магазинах пользуется спросом дешевый товар: консервы рыбные, повидло, маргарин, сигареты типа «Прима». Однако могут наполнить прилавок такой дорогостоящей дрянью, что никакого «лицевого счета» не хватит. Бывают кризисные периоды, когда та или иная зона испытывает сильнейший дефицит курева, чая и прочего. Начинается всеобщее волнение, способное при определенных условиях перерасти в бунт.

Зеку положена передача или посылка: это тоже важное подспорье далеко не лишними калориями. Чесночок, сало, сигареты, карамель какая-нибудь – вот достойный джентльменский набор «мужицкой дачки» – от матери, от жены, от вольного кента. Иногда вечерний «базар» после чифира соскальзывает на воспоминания о деликатесах «свободной жизни». Так, например, в один зимний вятский вечерок Саня Малыш поведал о посещении им дорогостоящего московского ресторана:

Буня припомнил ломящиеся от жратвы столы собственной свадьбы, Жора Лемех на воле объедался черной икрой, потому что браконьерил в Таганрогском заливе. Вдруг заскрипела шконка второго яруса, и слово попросил старый бомж Тихоныч: «А я, пацаны, тоже ел однажды: макароны – белые, промытые, с маслом». Наступила короткая пауза, после которой компания «мемуаристов» закатилась дружным хохотом. Хотя и было это все грустно.

Нельзя по тюремно-лагерным понятиям ничего покупать в пищеблоке. Повар не в магазине покупает мясо, а кроит куски от общего стола, он отнимает калории, а значит, и здоровье у того, с кем ты делишь тяготы каторжанского бытия.

Почему не стоит переедать

Если вернуться к проблеме большой и маленькой пайки, то можно припомнить «кишкометов-проглотов» (обжор) в зоне общего режима, собиравших со столов «шлюмки» с остатками каши и вываливавших ее в свои. Хотя, конечно, были и легендарные зоны, в которых хлеб ставился на столы в нарезанном виде, без нормы, в больших тарелках. Большое количество его и оставалось после еды. Это – сытая зона. В такой зоне можно пообедать с добавкой, но все равно – умный зек не станет злоупотреблять, зная, что перемены к худшему могут произойти неожиданно, а привычка к большому количеству пищи останется надолго и причинит невыносимые муки.

С едой, как и с азартными играми, связаны многие проблемы тюрьмы и зоны: еда, пища, хавка и, как следствие, крысятничество, голодовки, повышенная смертность, бунты и расправы. Проблема, однако, может быть решена одним только способом – разумным воздержанием. Погоня за все большим количеством поглощаемой пищи ни к чему хорошему в местах лишения свободы еще не приводила.

На грустные размышления наводят, правда, сообщения о нормах на питание в тюрьмах Запада. От зека к зеку давно уже передается байка о бунте в какой-то американской тюрьме: мол, к завтраку им подали черствые булочки и холодный кофе. Зажрались, однако, господа.

А наши родные условия и нормы хорошо иллюстрируются анекдотом:

В одной из тюрем баландер раздает баланду. Плескает черпак и подает в камерную «кормушку».

3ек (удивленно глядя в шлюмку): «Эй ты, рожа! Ты чего плеснул сюда? Мне мясо положено».

Баландер (равнодушно): «Положено – ешь».

3ек (снова заглядывая в шлюмку): «Так не положено ведь».

Баландер (так же равнодушно): «Не положено – не ешь».