Почему чеченцы не признавали никаких понятий. К ним в банды невозможно было подсадить крота

 Хотелось бы отметить, что данная статья ни коем образом не пытается унизить или ущемить права представителей разных религий. Написана она исключительно в познавательных целях. Все должны жить в мире и спокойствии. Приятного чтения!

В количественном отношении чеченские воры в законе сравнительно немногочисленны. Многие исследователи российского криминального мира, перечисляя коронованных по «правильным» воровским понятиям преступных авторитетов, могут назвать среди них разве что двух чеченцев – ликвидированного в середине 90-х Султана Даудова (Султан Балашихинский) и пребывающего ныне за границей Хусейна Ахмадова (Хусейн Слепой).

Подавляющее большинство чеченцев, ступивших на преступный путь, воровские понятия презирают, как ненужную условность – у представителей этого народа совершенно иные представления об иерархической субординации, уходящие корнями в многовековое прошлое Чечни.

Чеченцы по-своему относятся к криминальному промыслу, и воровские понятия для них изначально не имели сакрального значения. Гораздо важнее для любого «нохчо», кем бы он ни был, авторитет тейпа и религиозные условности. Род его старейшины – святое для каждого чеченского вора, тогда как обычный «законник» по понятиям вообще не должен иметь семьи и уж тем более считаться с мнением родственников – он самостоятельная фигура и никому не подчиняется. В противном случае вор в законе просто меняет масть на менее «престижную».

Структура чеченских ОПГ

Принято считать, что в 80-90-е годы в СССР (потом России) было только три официально – по понятиям – коронованных чеченца. Причем рождались эти авторитеты вне Чечни: жителей горной республики в полном составе депортировали в 1944-м году в степи Киргизии и Казахстана. Проведя основную часть своей жизни за решеткой и впитав в себя воровские понятия, эти авторитеты все же оставались преданными национальным традициям.

На «предъявы» воровского мира по поводу «лоббирования» в 90-х годах интересов Чечни в столице России «нохчиничего» не могли возразить – они действительно отправляли на историческую родину средства, добытые преступным путем, чтобы помочь укрепиться режиму тогда уже мятежной республики. По воровским понятиям на «законника» работает целая армия его подопечных. А у чеченских криминальных авторитетов другая установка – они должны учитывать менталитет своего народа, у которого свои традиции подчинения, нисколько не согласующиеся с негласным законом поведения воров в законе.

Подтверждением самостийности чеченцев в вопросах организации преступной деятельности служит история с воровской сходкой, прошедшей в 80-х годах в Сочи. На коллективное обсуждение «дел своих скорбных» приглашали и чеченских криминальных авторитетов. «Законники» загодя оговорили, что решать вопросы и потом исполнять задуманное они будут только по воровских понятиям. Но чеченцы на сходняк не явились, объявив ворам: пусть они решают и постановляют, что хотят, а «нохчи» в завоевании России обойдутся и без воровских понятий. Расклады на бандитских «стрелках» у чеченцев были и вправду, мягко говоря, своеобразными – зачастую они на встречах с оппонентами практически сходу начинали стрелять.

Если славянские организованные преступные группировки были четко структурированы, и авторитет вора в законе в них не подвергался сомнению, то чеченские ОПГ имели принципиально иное иерархическое деление – «нохчи» подчинялись старейшинам (не обязательно старикам, просто авторитетным руководителям из числа представителей своей же национальности). Такая клановая специфичность организации этнических ОПГ в свое время сильно усложняла работу милиции – о внедрении в это криминальное сообщество «крота» не стоило даже думать – чеченцы отличались чрезвычайной жестокостью не только по отношению к чужакам, но и к своим накосячившим землякам.