Кто такие "третья масть". Их боялись все. Они шли до конца, не считались с последствиями

 Третья масть: история тех, кого боялись все

Война закончилась. Но в лагерях началось что-то новое — и куда более сложное.

1945 год расколол преступный мир на части. Воры в законе против контров*** — эта война гремела по всем зонам Гулага. Но мало кто помнит, что была ещё одна сила. Те, кого ненавидели обе стороны. Те, кто не принимал ничьих правил.

Их называли беспредельщиками.

Когда рухнул старый порядок

Послевоенные лагеря — это уже не тот мир, что был раньше. Карманники, мошенники, аферисты старой закалки? Их время прошло. Пришли другие. Жёстче. Более решительные. Те, для кого человеческая жизнь могла обесцениться в любой момент.

Война контров*** выковала новый тип заключённого. Расчётливый. Непримиримый. Готовый идти до конца — и плевать на последствия.

Писатель Варлам Шаламов, который сам мотал три срока в сталинских лагерях, считал: беспределы появились из-за раскола среди контров***. Эти люди в душе чтили старые воровские законы, презирали контров*** за то, что те договаривались с властью. Но и законники их не приняли обратно. Выродки — вот как к ним относились.

И тогда началось самое интересное.

Третий закон, который так и не написали

Беспредельщики решили создать свой закон. Третий. Ни воровской, ни контровской — свой собственный. Вот только написать его так никогда и не смогли. Не хватило, скажем так, интеллектуальных ресурсов. Да и какие тут законы, когда в душе только злоба и жажда мести?

Они мстили всем. Ворам — за предательство идеалов. Контрам*** — за соглашательство с режимом. Мужикам, фраерам, политикам — просто потому, что могли.

К ним стали примыкать разные масти. Урки-рецидивисты. Полублатные, которые крутились возле воров, но так и не получили корону. Последние вообще решили воспользоваться суматохой, чтобы урвать своё место под скупым лагерным солнцем.

А что, конфликты идут — самое время выбиться в люди.

Идея для избранных

Нельзя сказать, что беспредельщики были совсем уж безыдейными. У них была своя правда. Они считали: достойные зеки обречены вечно оставаться прислугой, пока блатная гниль в любой момент может предать братву. Ради восстановления «истинного закона» к ним примыкали всё новые уголовные группировки.

Даже некоторые контры*** перебегали к беспределам.

Но новый закон был не для всех. Только для тех, кто мог отстаивать убеждения до самого конца. И вот тут начинается самое мрачное. Несмотря на то что в касту входили разные типы заключённых, беспредельщики сохранили чистоту своих рядов. Они были самыми агрессивными. Самыми непримиримыми.

Их боялись все — включая лагерную администрацию.

Махновцы: бей красных, пока не побелеют

Очень близко к беспредельщикам стояли махновцы. Маститые уголовники, которые принципиально ставили себя выше и контров***, и воров. Даже под дулом они не отрекались от убеждений.

Название пошло от принципа батьки Махно: бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют.

Типичный махновец — это крепкий мужик, часто из раскулаченных крестьян. Власть отняла у него всё: дом, землю, веру, привычный уклад жизни. Что ему терять? Ничего. Вот эти лихие беспринципные ребята и решили мстить всем подряд.

И к махновцам примкнула ещё одна особая категория.

Злой, как казак

Казаки. Вольный, непокорный народ. После войны союзники сдали Сталину около пятидесяти тысяч казаков, воевавших на стороне Германии. Выходцы с Дона и Кубани. Людей допрашивали, судили, отправляли в одиночные камеры. Примерно половина оказалась в лагерях.

«Тяжело было, конечно. Северный Урал. Лес валили, сплавляли. Голод, издевательства... Причём натерпелись не только от охранников, но и от воров в законе», — вспоминавал потомственный казак Алексей Нестеренко.

А воры? Воры в законе не работали — это против понятий. Зато они отбирали у казаков поваленный лес и приписывали кубометры себе. «Гнать туфту» — так это называлось на зоне.

Казаки встали в оппозицию ко всем. Их было немного, но за себя они умели постоять. Со всей решительностью и агрессией. Единственное, что их сдерживало, — пятьдесят восьмая статья. Чуть перегнёшь — и всё, конец. Угроза расстрела как изменнику родины.

На зоне даже появилось выражение: «Злой, как казак».

Конец беспредела

Судьба всех беспредельщиков была незавидной. Им не выделяли специальных камер, как контрам*** или ворам. Приходилось коротать срок бок о бок с заклятыми врагами. Чтобы уцелеть, многие шли на поклон к начальству.

Но администрация не собиралась вникать в уголовные разборки. От случая к случаю лагерное начальство использовало беспредельщиков в своих целях. В специальных пресс-хатах руками самых решительных уголовников получали нужные признания. Наказывали непокорных зеков.

А когда беспредельщики перестали быть полезными?

Их всех убрали.

Эпилог

Беспредельщики появились стихийно — и так же быстро исчезли. О них почти не осталось информации. Только непростые воспоминания. Только жутковатые истории, которые старые зеки рассказывали шёпотом.

Это была каста, рождённая хаосом послевоенных лагерей. Люди, которые пытались создать свой закон, но так и не смогли. Которые мстили всем — и в итоге были стёрты в порошок самой системой.

Как сказал один из выживших заключённых: «Беспредел породил беспредел. И сам же им погиб».

История беспредельщиков — это напоминание о том, к чему приводит отсутствие человечности. О том, что насилие порождает лишь новое насилие. И о том, что даже в самых тёмных уголках истории всегда находятся те, кто пытается написать свои правила.

Правда, иногда эти правила пишутся непростой ценой.

*** Слово «контры» (сокращение от «контрреволюционеры», «противники воровского закона») в данном тексте используется как стилистическая замена для оригинального нецензурного лагерного термина, обозначавшего заключённых, сотрудничавших с администрацией (так называемых «с у к»).

Если вам была интересна эта история — поделитесь ею. Подписывайтесь на страницу, чтобы узнавать больше о малоизвестных страницах нашего прошлого.